Неравный брак


Написано на заявку на Толкин-фест:
"Кое-где поговаривали, что когда-то давно кто-то из Туков взял в жены эльфийку..." ("Хоббит") Другие, правда, говорят, что это только хоббитские сплетни... А некоторые утверждают, что дева была вовсе даже из гоблинского семейства... И все же - как это МОГЛО БЫ быть?



читать дальшеОтсутствие очков сильно повлияло на мою жизнь. читать дальше Лучшие шлифовальщики линз обитали когда-то в Арноре, но руины древних городов давно заросли травой.При чтении я пользовался большой лупой, доставшейся мне от двоюродного дяди с материнской стороны. Достопочтенный Рытвинс выиграл диковину в кости у какого-то бродяги в Выселках еще сто лет назад, и она досталась мне с прочими фамильными ценностями, избежавших Мусомного амбара. Но в глаз такую штуку не вставишь, вот и приходилось мне обходиться своим слабеющим зрением.
Однажды я бродил на закате по знакомым тропинкам Вековечного Леса, и собрался уже повернуть домой, когда передо мной предстало видение, достойное пера древнего сочинителя.
Длинные темные волосы струились по плечам, плащ благородного серого цвета окутывал фигуру, черты лица я не мог разглядеть в наступающей темноте. Не замечая меня, дева собирала что-то в корзинку. Набравшись смелости, я обратился к деве в самых изысканных выражениях. Но она ничего не ответила мне, а я не владел Высоким наречием и только умолял ее не исчезать безвозвратно. Она указала сначала на себя, потом на меня, затем под ноги. Я затрепетал от восторга – дева назначила мне свидание! В самом деле, назавтра она ждала меня на том же самом месте.
Ночи напролет мы бродили при свете сначала полной, а потом ущербной луны по древнему лесу. Я, отбросив врожденную робость, сочинял неуклюжие стихи, дева бессловесно срезала травы своим острым узким ножом. Когда я осмелился взять под руку свою молчаливую красавицу, нам не помешала разница в росте. Луна округлилась и вновь стала серпом, вошла в рост, и я признался в любви, хотя мое сердце ухнуло куда-то в мохнатые пятки. Моя любимая в ответ не проронила ни слова, но на следующую ночь отвела меня в самую чащу. Там в высоком травяном холме открылся вход в пещеру, совсем не похожую на хоббитские норы. Я касался каменных стен, покрытых резьбой, до потолка мне было не дотянуться. Поразительно, какие вещи скрываются за околицей родной деревни.
Мы долго шли по длинным петляющим коридорам. Услышав шум как от десятка водяных мельниц я вообразил, что мы приближаемся к водопаду, но очередной поворот вывел нас в обширный зал, освещенный множеством факелов. За широкими столами сидели высокие воины могучего телосложения. Говорили они одновременно, но при виде меня на мгновение смолкли, а потом разразились криками, повторяя "гномы" и "еда". Повскакивали с мест, размахивая мечами и дубинками, вид имея самый угрожающий. Я растерялся, но тут с высокого кресла поднялась внушительная фигура и оглушительно рявкнула:
- Это наш гость! А гостей мы не едим, по крайней мере, пока не познакомимся.
Моя возлюбленная помогла мне подняться с пола, отряхнула одежду, я смущенно раскланялся:
- Флавиус Тук сын Маркуса, к вашим услугам.
- А я повелитель обитателей Зеленого Холма Шар -Уцур, сын Кудурри-уцур. Ты сватать Шуш пришел?
Я оглянулся на свою возлюбленную, та энергично кивнула.
Я понял, что нахожусь в гостях у диких эльфы. Говорили они грубыми голосами, трапезничали в доспехах, разрывая куски мяса руками. Но сердцу не прикажешь. Мне было все равно какого-роду племени моя суженная. Набравшись храбрости я, я попросил руки перед всем собранием той, чье имя узнал лишь несколько минут назад.
Подданные ее отца одобрительно затопали тяжелыми сапогами, оглушительно засвистели, застучали рукоятками мечей по столешницам. Мне поднесли кубок размером с ведро. Я отхлебнул, непривычный вкус заполнил мне рот. Я закашлялся, пена пошла носом. Мне стало неудобно перед своей невестой, но Шуш удалилась, оставив меня наедине со своими родичами. Я пил из своего кубка, ноги у меня отяжелели, хотя голова оставалась ясной. Пока не появилась моя возлюбленная. Ее лицо скрывала ткань, голову украшал золотой венец, запястья обвили широкие браслеты. Меня подхватили под мышки и поставили перед невестой. Я оробел в своем повседневном жилете. Но тут Шар-Уцур прочистил горло, словно в бочку откашлялся:
- Флавиус сын Маркуса, берешь ли ты мою дочь Шуш в жены?
Я пропищал свое согласие. На этом наше бракосочетание закончилось. Моя жена вновь исчезла. Сильно наклонившись, тесть обнял меня за плечи. Я чуть не рухнул под его весом.
- Одобряю! Ты настоящий мужик, хоть и маломерок!
- Ваша милость, а разве вы не потребуете за вашу дочь какой-нибудь ценный артефакт? - Припомнил я древние сказания. Князь Зеленого Холма расхохотался:
- Да у меня этих артехвахтов полные сундуки! Пойдем, покажу.
И потащил меня за собой, как муравей дохлую гусеницу. Я уже плохо соображал – слишком много навалилось на меня в один день, только покорно ногами перебирал.
Внезапно мой проводник остановился, отцепил от пояса внушительную связку длинных ключей, вставил один из них прямо в камень. Потайная дверь со скрежетом откатилась в сторону, факел в руке Шар –Уцура осветил груды чего-то яркого и блестящего.
- Чего щуришься-то? – Спросил меня тесть.
Я, переминаясь усталыми ногами, объяснил причину.
- Ага. Хм.- Глубокомысленно изрек отец Шуш.
– Я слышал, что люди иногда на лицо стекляшки цепляют и это им вроде как помогает лучше видеть?
Он сложил пальцы бубликом и приложил к глазам.
- Да, это очки, когда-то линзы делали из алмазов, теперь из стекла, только дорогое это удовольствие… - Я прикусил язык. Рядом с сокровищами моего тестя мое признание в финансовых затруднениях прозвучало неуместно.
Шар –Уцур хмыкнул, потом решительно сказал:
- Мы тут лясы точим, а молодая-то заждалась в холодной постели!
Я пошатнулся и оперся о кусок скалы. Я никогда не думал об этой стороне брака.
- Утомился? Ничего, доча моя быстро тебя в чувство приведет. Любит она тебя как кошка сметану.
Я мог лишь промычать что-то неразборчивое в ответ.
Князь закинул меня на плечо и отнес прямиком к молодой. Дальнейшее запомнилось смутно и урывками.
Пробудившись я вовсе не чувствовал себя отдохнувшим. Голова трещала, во рту пересохло, тело ломало, словно я всю ночь напролет продолжал карабкаться по подземным лестницам. Впрочем, оно почти так и было, учитывая габариты моей супруги. Наощупь она казалось вовсе не такой изящной, как обманывали меня слабые глаза и бурное воображение. Ее прекрасные темные волосы оказались платком, которым Шуш закутывала голову, прежде чем выйти на поверхность. Серыми были не ее одежды, а кожа. Но я был уверен, что влюбился не в тело, а в душу.
Новоиспеченная супруга сладко похрапывала. Я бочком выбрался из обширной кровати, нашаривая свою одежду. Что-то упало на пол с тихим стуком. Я опустился на карачки и увидел пару превосходных очков с тяжелыми линзам и в массивной оправе. Неужели Шар –Уцур проник в спальню, пока мы… почивали? Я торопливо оделся, с трепетом водрузил подарок на нос и повернулся в сторону супружеского ложа.
От моего визга гоблинка пробудилась, открыла свои крошечные глазки и кокетливо улыбнулась жутким щербатым ртом.
- Пробудились, мой повелитель? – Пробасила она. Лучше уж бы молчала как прежде!
Я затряс головой:
- Это ошибка! Чудовищная ошибка!
- Вовсе нет, ты взял меня в жены при всем честном народе, - с обидой возразила гоблинка. – Что это у тебя на носу? А ну-ка дай сюда! – Она протянула свою длинную руку. Надо отдать должное дочери князя гоблинов – она сразу поняла суть очков.
- Это тебе ни к чему, - решила она и легко раздавила подарок отца в мощной длани. Лицо Шуш вновь стало размытым пятном – надолго, пока ее не завалило в глухом тупике. Отсидев положенный срок траура, я решительно заявил тестю, что возвращаюсь в Шир. Я забрал с собой своего сына, чему его дядья были очень рады. Ростом он для гоблина не вышел, ноги у него были лохматые, да и мечтателен он был для рода великого Гоблина просто неприлично.
По возвращении я наплел хоббитам с три короба, свалив все на Гэндальфа, который якобы прихватил меня в свое очередное путешествие, да я отстал от него и заплутал по дороге. Остальное хоббиты додумали сами. Мой дорогой сын забыл свои младенческие годы в Зеленом Холме, всегда считая себя хоббитом и немного эльфом, но никогда не спрашивая меня прямо. Гэндальф, вновь объявившийся в наших краях перед самой женитьбой Изенгрима и только головой покачал, но меня не выдал.